History. смешное и грустное в одной теме. только истории. просьба не флудить.

NeverMind

Член КИА клуба
в клубе с 11.11.2012
сообщений: 244
77
Как я обосрался на пати


Чего греха таить, смешнее говна ещё ничего не придумали. Обосраться мне довелось трижды в жизни. Два раза совсем не инетресно, но вот третий достоин кулстори.

В универе мы двинуле на днюху телки с курса. Это был первый курс, давно это было, поэтому никто особо никого не знал. Так... выучили имена более-менее и приметели тней на поебать, а тогда скорее на подрочить. У именинницы была съемная хата – невъебенная роскошь в те времена для первокурсоты. Туда набилось рыл 20. Меню: пиво, водка, портвейн (откуда? кто? на***?), салат "оливье", майонез пакетированный, белый хлеб. Оливье было овер 9000 порций. Его периодически подрубали на кухне. Но первокурсота не очень умеет пить и вскоре закусывать стало тяжело... проще было запить, а все кончилось. Кто-то двинул за соком, а один задрот, будь он проклят, пристал ко мне с какой-то ***ней, что ему надо срочно выпить со мной, так как я на кого-то из его родственников похож (надеюсь не на брата, *****). Короче, нашли у той тни молоко в холодильнике. И я запил алкоголь полстаканчиком молока...

Долгое вступление необходимо, анон, чтобы ты понял масштаб трагедии. Та тварь, что пила со мной, через минуту проблевалась, и поэтому страшной участи избежала. Механизм сработал через полчаса. Когда кто-то толкал тост, я бзднул, так сука громко и явно, что чтобы как-то замять это тут же заржал. Тогда мне казалось, что пердеж могут принять за ржач и все будет нормально. Живот надулся, надулся по настоящему, как пузырь. Я понял, надо хотя бы пердеть. Аккуратно приподняв одну булку с дивана, я подготовил "шептуна". Начал выпускать его, как ощутил вброс жидкости на внутреннюю поверхность джинсов. Слава богу, они оказались черными. Пердеть дальше не представлялось возможным — сидеть тоже. Я резко встал. Поскольку кто-то говорил тост, все остальные тоже начали вставать, решив, что так надо. Я глянул на спасительную дверь сортира. Мой сфинктер тем временем отбивал яростные атаки дрисни, которая уже била тяжелой артиллерией по Берлину. И вот, наконец, этот уебан закончил. Все выпили, я тоже ибо уже было по***. Когда я запрокинул голову, я почувствовал что линия обороны прорвана... не массировано, пока пробился только авангарт врага. Он стек по моей ноге и капнул на ковер. Я увел коричневое пятно и почуял запах. Остальным было не до того. растолкав несколько уебанов я ломанулся к санузлу. Квартира этой телки была однушкой. В комнате, сами понимаете, все. Я в сортир — там блюют. Я в ванную — там ебутся, или сосутся, или дрочат, *** разберёт, но стонут.

Куда? Куда, *****? Я заскакиваю на кухню! Никого! Хуле делать, Анон? Армии сфинктера вот-вот бросят оружие и побегут... массово. Раковина! Блядь, там же посуда! И что?! А как залезть? Но тут мозг перестал думать. Кто-то из жопы проскочил в голову, перестрелял всех за пультом управления телом и взял контроль на себя. Я снял штаны совсем ибо по другому не влезть. Сильно обосранный трусняк выкинул в форточку. Залез на раковину. Зачем-то убрал пару, показавшихся мне наиболее красивыми, стаканов и... ДА!!! Это было громко, это было сильно, это было гадко, это было много... Анон, я высрал килограммов (или литров) пять. Всю сложенную для помывки посуду я уделал говном. Я был уверен, что сейчас кто-то войдет, и вошёл митолист из нашей группы. Митол смотрит на меня, я сижу на раковине на кортах, как настоящий гоп и со сраки все ещё капает. Он молчит, я молчу, а хули тут скажешь. Через пять секунд он выдает:

— А... ладно. — Поворачивается и выходит. Я включаю воду, подмываю сраку как могу, вытираю ее белым кухонным полотенцем, оно становится коричневым. Слезаю, им же (полотенцем) затираю штанину. Вслед за трусняком выкидываю в окно и врубаю воду посильней. Анон, дорогой мой анон, ты не представляешь, как это воняло, даже при холодной воде. Двигая кран туда-сюда, я вымыл вроде бы всю коричневую жидкость, благо, твердых кусков почти не оказалось. Я собрался с духом и пошел в комнату, приготовившись к худшему. Праздник шел все так же. Никто ни*** не понял, только митол смотрел на меня полными ужаса глазами. Он никому не сказал. Может со страху. Позже, когда кончились тарелки, именинница принесла кому-то одну с кухни. Увидев, как человек съел из нее оливье, митол побежал блевать...

Никто не связал эти два факта.
 

NeverMind

Член КИА клуба
в клубе с 11.11.2012
сообщений: 244
77
НА ИЗМЕНЕ


— Я ему отомщу! – Ершова вытерла слёзы, и с отвращением заглянула в пустую рюмку. – Щас выпью, и отомщу! Плесни мне двадцать капель. И себе десять. Ты по синьке дурная.

Я и по трезвому интеллектом никогда не блистала, если уж на то пошло. А если нет разницы, то зачем себя ограничивать? Разлила поровну. Выпили, не чокаясь. Закусили салатом из рукколы. Потому что мы дамы, а не говно какое. Диету соблюдаем.

Мстить было решено немедля. За Ершову, и за всех обманутых женщин планеты Земля. Тех женщин, которые вернувшись из командировки, обнаружили в своём доме с резным палисадом недавнее присутствие посторонних проституток. Недавнее присутствие посторонних проституток – оно ж бывает явным и неявным. Неявное – это если ты только месяц спустя находишь под ванной презерватив, и закатившуюся туда губную помаду Руби Роуз интенсивно малинового цвета. И тебя начинают терзать смутные сомнения: у посла медальон, у Шпака магнитофон. А явное присутствие – это явное присутствие: презерватив ты находишь у себя в кровати, помаду Руби Роуз на хую у мужа, а саму проститутку – выбривающей линию бикини твоей бритвой в твоей ванной. Тут, конечно, без двадцати капель не обойтись, факт.

- Потаскун и свиноёб! – плакала Юлька, вытирая кровавые потёки с кафеля в ванной. – Ничего святого в человеке не осталось! Ты только посмотри: моя маска для волос Селектив, двести грамм за пятьдесят евро – где она? Где? А вот она, вот! Открываем крышечку, и смотрим: что тут у нас? Масочка за пятьдесят евро? Залупа тут за рубль двадцать! Где масочка моя, а? С кого теперь спрашивать? Куда ж ты, сука страшная, все двести граммов дела? У тебя ж волос там отсилы сорок штук было! А я, главное, ещё как чувствовала: за волосы её таскаю и думаю: «Волосы-то, волосы-то чисто шёлк! Мяконькие, славные, прям как у меня после масочки за пятьдесят евро». И тут меня как током ударило, Лида. Я крышечку открываю, а там ни***! Аж вылизано всё! Жрала она её что ли? Теперь мы этого уже никогда не узнаем.

Трупы проститутки и Юлькиного мужа самоутилизировались в неизвестном направлении после того как Ершова кинулась на кухню за свиноколом. А ведь до этого лежали тихо, и радовали Юльку отсутствием пульса и дыхания. Я хорошо понимала подругу. Мой недавний гражданский муж Миша, на которого я потратила два года жизни и десять кило живого веса, был так же утилизирован месяц тому назад. И примерно по такому же поводу. Осуждать Ершову я не имела права.
- Отомстим, Юля. – Я по-товарищески похлопала Ершову по плечу. – Отомстим, и унизим его достоинство. Растопчем как личность. Покроем позором его фамилию!
- То есть, ты считаешь, что фамилию Мундяну можно опозорить ещё больше? Да она ж сама по себе стыд и срам. – Юлька всхлипнула и нахмурилась: — А между тем, времени у нас в обрез. Нам нужно погладить парадные камзолы, начистить праздничные чешки, и нанести лёгкий летний макияж. Мы же дамы, а не бляди лысые. Мы изысканные леди. У нас есть достоинство и салат из рукколы. Мы умеем танцевать порочное мамбо с элементами уникальной хореографии. Это всегда производило впечатление на самцов. Ты готова превращать мужчин в рабов? А? Я не вижу ваших рук!

Через два часа мы с Ершовой были готовы превращать в рабов всех подряд. Натренированным взглядом доминирующих самок. Мы смотрели на мир уверенно и дерзко. Наш летний макияж был безупречен. Мы скушали бубль-гум со вкусом тройного ментола, и от этого наши глаза приобрели дополнительный объём и сексуальную увлажнённость.

Смеркалось. На улице кого-то били. Вдалеке слышались сирены милицейских машин. Из окна шестого этажа вылетела и просвистела над нашими головами пивная бутылка. Томный медведковский вечер распахнул нам навстречу свои объятия и обещал интересные приключения.
- Сейчас мы поедем в клуб «Коко», — Юлька загнула на руке палец. – Оттуда рванём в «Улетай», а после «Улетая» хорошо бы было посетить «Пять пятниц», но мы их не посетим. Потому что в «Улетае» у нас, как всегда, с****ят кошельки. Поэтому мстить мы будем в «Улетае». Агрессивно и изысканно. Поднимай паруса, каравелла. Славная выйдет охота.

Мы презрительно обошли осколки разбитой бутылки, посчитав ниже своего достоинства кричать в темноту: «Да вы охуели что ли, дискоболы синие?!», и направились к дороге, с намерением поймать там такси, которое отвезёт нас в мир неоновых огней и флюидов разврата. Юлька небрежно вскинула руку, демонстрируя полукилограммовый золотой браслет, и возле неё немедля остановился чёрный Мерседес, из окон которого неслась бравая песня «Ю тач май траля-ля».
- Девушки, вам куда? – Спросил кто-то из авто.
- В библиотеку имени Ленина. – Сурово ответила Ершова, и спрятала в карман руку с браслетом.
- Так нам по пути! – Обрадовался кто-то внутри Мерседеса, и сделал музыку потише. – Я тоже еду в библиотеку. Хочу почитать Пришвина.
- Лида, пойдём отсюда. – Юлька твёрдо взяла меня за руку, и потащила в противоположную сторону. – Запомни раз и навсегда: по ночам на чёрных Мерседесах ездят только чурки. Мерседес стопудово угнанный, а у чурок при себе всегда кинжалы и сабли. Нас сначала зарежут, а потом посадят за угон, как соучастниц. У тебя мужа нет, и у меня с сегодняшнего дня тоже. Кто нам будет в тюрьму карамельки приносить?
Мерседес дал задний ход, и очень быстро нас догнал.
- Девушки! – Некто за рулём был настойчив. – Давайте познакомимся и вместе поедем в библиотеку. Там сегодня можно выпить абсента и потанцевать под Руки Вверх.
- Точно чурки. – Юлька сильнее сжала мою руку, и ещё интенсивней поволокла меня по придорожным камням. – Руки Вверх, ага. «Чёрные глаза, умираю-умираю». А потом Лезгинка, Сулико, танец с саблями, и кинжалом в печень. Ну их на***, от греха.
Дверь Мерседеса распахнулась, и оттуда вылезла загипсованная нога. А за ногой вылез мужик. Ничо такой мужик, в принципе. Главное, на чурку не похож. А то, что он похож на Зюганова в молодости – на фоне мыслей о кинжалах даже не испугало.
- Девушки, — укоризненно крикнул мужик, и потряс гипсовой ногой, — я не могу за вами бегать, честное слово. Я инвалид. И просто хороший человек. Давайте дружить?
Я притормозила. С такой ногой он нас точно не догонит. Да и сабли, вроде, у него нет. И лицо доброе. Небось, и про Пришвина не наврал.
- Чо встала? – Прикрикнула на меня Юлька, взявшая уже солидный разгон. – На кой *** нам калеки одноногие? Как я мстить-то буду? Чо мы, здоровых себе не найдём, с таким-то макияжем и браслетом? Буду я ещё свою сексуальность на мудаков растрачивать. Ты на его морду глянь: типичная деревенская харя. Поди, к соседу в огород полез, картохи на вечернее пюре на****ить, и в заячий капкан наступил. Других вариантов просто нет.
- А Мерседес откуда? – Я больше не разделяла Юлькиной паники. – Откуда у деревенской хари Мерседес?
- Да кто тебе сказал, что это Мерседес? – Юлька уже врала напропалую. – Мы с тобой литр на двоих уговорили. А ты, вон, и с бутылки пива продуктовую тележку из Ашана за Феррари примешь. Не Мерседес это! Не-Мер-Се-Дес!

А через пять минут мы уже сидели в салоне машины, и показывали водителю Вове кратчайший путь в клуб «Коко».
- Вот тут налево. – Размахивала браслетом Ершова. – А щас направо поворачивай. А теперь прямо. А почему тут на доме написано «Южное Бутово»? Ты куда нас завёз, диггер одноногий? Разворачивай бричку, нищеброд. Ну ни*** у мужика нету: ни ноги, ни навигатора, ни мозгов. Позорище.

К четырём часам утра я заподозрила, что Юльке просто нравится кататься на Мерседесе, и в «Коко» мы сегодня не доедем. Поэтому, увидев впереди неоновую вывеску «Диско-бар «Деревяшечка», заорала:
- Тормози тут! В жопу это «Коко», пойдём тратить твои наличные в Деревяшечке! Судя по названию, там можно выпить. Вкусно и много.
- Самогона из опилок много не выпьешь. – Презрительно высказалась Ершова, и покачала головой: — Стыд один с тобой. Разве ж изысканных дам может тянуть в заведение с названием Деревяшечка? Там наверняка дефлопе не подают, и метрдотели недостаточно вышколены. А я хочу выпить пунша и крюшона.
- Дай ей подсрачника, Вова. – Я уже открыла дверцу, и обернулась к водителю. – Не видишь: девушке плохо. Подсрачник и свежий воздух творят чудеса. Через пять минут Юля будет пить самогон из опилок, и закусывать консервированным шпинатом. Я-то знаю.

Спустя час Ершова надрывно орала в микрофон: «Шёл я лесом-камышом, встретил бабу голышом», Вова хлопал в ладоши, весело стучал в такт гипсовой ногой и костылём, а я танцевала кентачис, зажав зубами столовый нож. Про крюшон никто и не вспоминал.
- Господа, мы закрываемся. – Сзади подкрался официант и тревожно воззрился на мой нож. – Верните прибор на место и заплатите за битую посуду.
Я сплюнула нож в руку, и воздела над головой, в честь окончания пляски страсти. Юлька допела свою лебединую песню. У Вовы откололся кусок гипса с пятки. И все мы посмотрели на официанта.
Работник сферы обслуживания затрясся и метнулся в сторону. Мы счастливо засмеялись. Ершова наклонилась к моему уху, и жарко шепнула: «А Вовка ничо такой, да? С таким и отомстить не зазорно». Я посмотрела на Вовку Юлькиным взглядом, и согласилась, что он вполне себе ничо. Будь у меня муж-козёл и жажда отмщения – лучше варианта и не придумать. А что нога в гипсе – так это ерунда. Не *** же у него в гипсе, в конце концов.
- Вольдемар, а поехали к тебе? – Ершова хлопнулась всем весом на пока ещё незагипсованное второе Вовкино колено, отогнула пальцем ворот его футболки, заглянула внутрь и добавила: — Но я ещё немножко не готова теребить твои мохнатые сисеньки. Ты оценил мою честность? Купи мне ещё шнапсу и сельдерея.
- Чего ей купить? – Вова растерянно посмотрел на меня.
- Красного вина и огурцов. – Я воткнула нож в столешницу, и хлопнула Вову по плечу: — А мне купи семечек и кроссворд Тёщин язык. Я на кухне у тебя посижу, пока вы Пришвина читать будете.
- Какого Пришвина?! — Вова явно хотел возразить, но я уже решительно встала и подняла за руку Ершову:
- А придётся, Вова. Придётся. Эта женщина тебя просто так не отпустит. Нужен откуп. И не вздумай оскор***** нас деньгами. Хотя, меня можно и оскорбить. А Юле нужны мохнатые сисеньки и интеллектуальное чтиво. Поедемте, гусар.

По пути мы заехали в супермаркет за шнапсом и сельдереем. Но в магазине Юля вспомнила о том, что она – изысканная дама, и загрузила тележку белужьей икрой, устрицами, и французским алкоголем, приговаривая: «А вот не***, не*** на Мерседесах выёбываться. На Мерседес, значит, бабки есть, а на дефлопе нету? Где у нас тут дефлопе и как оно, *****, выглядит?»
Вова только крякнул.
- А может, ну её на*** эту месть, а? – Тихо спросила меня Юлька, алчно глядя на котлету денег, из которой наш добрый друг отщипнул одну сотую часть, и заплатил по километровому кассовому чеку. – Может, мне замуж за него выйти?
- Ты сначала с предыдущим мужем разведись, скотина жадная. – Я вспылила. – У самой, вон, и муж, и Вова с икрой. А у меня ни*** и луку мешок. Я, может, тоже хочу замуж за Вову!
- Ишь ты, замуж за Вову она собралась! – Завопила Юлька. – Невеста тушоночная! Иди, и сама себе найди какого-нибудь Вову, а то до*** вас таких, жадных до чужих мужиков!
- А кто вообще тебя к Вове в машину посадил, свинья ты старая! – Я перешла на ультразвук. – Кто орал: «Я туда не сяду, там чурки с кинжалами, и явственно пахнет потерей анального достоинства»?! Да если б не я, ты б щас шла домой из «Улетая» без денег, без паспорта, и с пыльным отпечатком ботинка сорок седьмого размера во всю жопу!
- А кто машину ловил?! – Ершова засучила рукава, и пододвинулась ко мне вплотную. – Кто красотой своей Вову ослепил? Из-за кого он вообще остановился?! На чей златой браслет позарился, а? А?!
- Девчонки, эй… — Слабо подал голос Вова, и тут же пожалел о своей инициативе.
- Пошёл на***, говно одноногое! – Заорала Ершова, и пнула Вову по гипсу.
- Иди в жопу, обрыган лысый! Лезет он тут, *****! Мордой своей козлиной! С мнениями своими, в *** никому не тарахтевшими! – Я плюнула в сторону Вовы, и мы продолжили непринуждённую беседу:
- У меня зарплата шесть тыщ рублей! Я на пальто кожаное восьмой год коплю! А у тебя три шубы норковых! А завтра тебе твой мудак и четвёртую купит, чтоб простила! Мне Вова нужнее!
- Какие три шубы?! Всего одна, и та молью пожратая! И какое тебе пальто кожаное?! Телогрейка, валенки с галошами и гармонь трофейная через плечо! И шапка пыжиковая, чтоб в праздники выёбываться! Пальто ей! Кожаное! Ха!
- Да ты ж сроду с мужиками себя вести не умела! Один всю мебель в доме пропил, второй блядей домой таскает! Не умеешь ты мужиков в кулаке держать! Я-то Вову вышколю! У меня рука тяжёлая! Переебу ему пару раз гантелей промеж бровей, ногу вторую узлом завяжу, в глаза ему гляну и спрошу: «Что, Вова, блядовал? Кого на Мерседесе вчера катал, а? Кому устриц покупал и три банки горошка Бондюэль? Блядям, сука, покупал? Старым лысым блядям?» — и тупым лезвием ему по яйцам вжик-вжик… Вжик-вжик… Чтоб уважал жену свою, мразь такая! Вжик-вжик! Вжик-вжик!
- Хо-хо-хо! Лезвием тупым! Да кого ты напугаешь тупыми лезвиями? Уксусу ему в жопу влить через воронку – и всех делов! За ноги подвесить, и лить, лить, лить ему в сраку уксус яблочный, и жечь ему волосы на сиськах мохнатых, пока не расколется, сука, кого в Мерседесе по ночам катает, пидорас гипсовый!
Я набрала в грудь побольше воздуха, и случайно встретилась взглядом с кассиршей за Юлькиной спиной…

В третьем классе на уроке литературы нам читали рассказ о партизанах и фашистах. И показывали агитационные диафильмы: партизаны стреляют в фашистов, фашисты стреляют в партизан, партизаны добивают фашистов штыками, и последняя картинка: глаза фашиста, который однозначно обосрался. Там, в общем-то, даже непонятно что это фашист. Там одни глаза на весь периметр: огромные, полные животного страха и боли. Эти глаза потом лет пять мне в кошмарах снились. Поэтому я никогда их ни с чем не спутаю. И вот сейчас из-за Юлькиного плеча на меня смотрели те самые глаза. И крепко пахло говном.
- Юля, — я одним взглядом указала на кассиршу, — Юля, заткнись на секунду, и посмотри назад.
Ершова резко обернулась и тут же взвыла:
- А где Вова?!

А Вовы не было. Кассиршу о Вовином исчезновении можно было не спрашивать. Судя по её фашистским глазам, она ещё лет пять не сможет говорить. Поэтому бесполезно было лить ей в жопу уксус, и допытываться о том, куда делся наш славный парень Вова. Но чутьё мне подсказывало, что делся он куда-то явно навсегда. Оставив нам на память тележку с деликатесами и лёгкую грусть последней встречи.
- Нету Вовы. – Резюмировала я, и взялась за тележку. – Да и по*** на Вову, в общем-то. Тут икры килограмм. И устрицы.
- Да говно те устрицы, Лида. – Ершова тоже вцепилась в тележку, и с усилием толкнула её вперёд. – Устриц можно жрать только с сентября по апрель. Это я тебе как дама даме говорю. В мае устриц жрать моветон. Они слишком жирные, и от них случается понос. А вот горошек, к примеру, хорош круглый год. Тут, конечно, надо знать, где этот горошек выращивали…

Стеклянные двери супермаркета разъехались в стороны, выпуская меня, Ершову, и жирных устриц в утреннюю прохладу, и лёгкий майский ветер ещё с минуту доносил отзвуки Юлькиного голоса:
- … а пальто тебе кожаное купим завтра. Мой мудак щас проспится, и приползёт сегодня к вечеру: в зубах цветы, по карманам бабло рассовано. «Юлечка, прости, вот тебе денежка, купи колечко». А на*** ж мне триста сорок восьмое колечко? Пальто тебе купим кожаное. Воротник чтоб с рыси. И шляпу обязательно. Потому что без шляпы, Лида, ты не дама, а ***ня…

В Москве наступило утро.
 

NeverMind

Член КИА клуба
в клубе с 11.11.2012
сообщений: 244
77
Родственничек

Дело было на днях. Стоим с другом, курим…Он вещает:
Полночь, дети спят уже, мы с женой собираемся последовать их примеру, тут звонок в дверь. Смотрю в глазок, стоит мужик какой-то и брат жены рядом с ним. Открываю. Оказалось опер. Говорит, заявление поступило о краже телефона от вот этого вот молодого человека, ну и показывает на брата жены, Валеру. Тут я понимаю, что его телефон, так же как и его компьютер, находится у меня дома (в силу обстоятельств, которые я опишу ниже). Соответственно заявление он накатал… Нет, не на меня, а на мою жену, ну на свою родную сестру то есть.
То, что Валера мудак я знал и раньше, но накатать заявление в полицию о краже на родную сестру – сказать что я охуел, ничего не сказать. А комп с телефоном у него банально забрала мама и попросила дочку (жену мою) посодействовать в воспитании сына и подержать это добро у нас дома, т.к. до этого так же была ликвидирована приставка и отправлена к соседке, которая благополучно ее продала, закосив под дуру, мол место много занимала, я и выбросила, думала вы не будете обратно забирать.
Валере 26, друзей нет, ну про девушек и вспоминать не стоит. Сидит дома за компом все свободное время, в доту или что-то подобное играет, с работы его выгоняли то ли 3 то ли 4 раза, а работает он медбратом! За что его выгоняли заслуживает отдельного поста, так что сейчас не об этом…До 18 лет он получал деньги от государства, т.к. нет отца, в 18 был не мало шокирован тем, что денег больше не будет…Он пошел учиться, а деньги стал получать от мамы и от бабушки…Ну и жил он всю жизнь соответственно с бабушкой, мамой и сестрой…До кучи Валера понабрал кредитов, на которые и были куплены его гаджеты, не забыв добавить бабушкину пенсию, которой в скором времени он стал распоряжаться как своей…При этом отношение к сожителям у него было мягко говоря потребительское, да что уж там, он открытым текстом заявлял бабке, что пора бы ей уже и того…Освобождать жилплощадь.
В общем картинка вроде сложилась – с такой характеристикой, заява на сестру эт только начало, разминка так сказать…Но мне стало интересно, как же таким можно стать. Вроде на улице не жил, рос в семье…Я стал расспрашивать друга об этом экземпляре более подробно, и узнал нюансы, которые для друга особо ничего не значили, а мне картинку прояснили…Какое-то время друг с женой и детьми жил у нее, то есть с ее мамой, бабушкой и братом Валерой…За это время он успел уяснить, что Валера дитятко любимое и обижать его ни в коем разе нельзя. Как-то он рассказывал, привез кучу продуктов, которые нужно забрать из машины и донести до квартиры…И случайно слышит, как бабуля говорит любимому внучку, мол не надо ничего трогать, пусть он сам все в дом занесет...Ну а Валера зато все это может с удовольствием покушать. Когда его жена была беременна, это никак не отразилось на Валере, любую работу по дому, или в магазин там сходить, это все может сделать беременная сестра, а Валерочку трогать нельзя, он занят, он в доте уровни получает, или что там они делают…Ну и дальше все из той же серии, Валера любимый внук, какие-то претензии к Валере? Бабуля тут как тут, защищает похлеще любого адвоката. И дочку, и внучку, и канешна всех остальных с говном сожрет, кто Валере поперек слово скажет…А теперь представьте, что так Валера воспитывался с рождения…По сему я и сообщаю другу, что Валера то по сути не так уж и виноват, а главное зло – бабка. Друг со мной не согласился. Валеру он, понятное дело, переносит скрипя зубами и считает, что у человека всегда есть выбор, как поступить, ну а Валера в 99 случаев из ста поступает как конченный мудак. Хотя по мне так все же Валера жертва бабского воспитания во главе с бабкой. Ну в общем пришли к соглашению 50/50 вины воспитания и самого Валеры.
Тут уже я задумался…Начал припоминать друзей и знакомых с такими же симптомами, как у Валеры…Валера конечно один из выдающихся примеров такого типа мужчин (характерные черты: эгоцентрик, труслив, ленив, подл, вечно ноет, искусно искажает истину (врет), существует обычно за счет кого-то, родители, бабушки, жены и т.д.). Так вот, нашел некие закономерности среди них. У всех есть мамы. У многих, справедливости ради стоит отметить, есть и папы) Но они как правило всегда очень заняты чем угодно, от работы до безделья, но всегда очень, и на воспитание ребенка выделяют время по приказу или капанью на мозг жен…Мамы эти, что важно, ужасно (от слова ужас) любят своих чад, какой-то гипертрофированной любовью, хотя с виду это не у всех можно заметить, но при более длительном взаимодействии можно увидеть какой-то безумный огонек "материнской любви" в глазах, когда дело касается их сыновей. Я часто читаю на япе про тпешек со схожими симптомами...Но у этих хотя бы есть шансы при наличии внешности/денег и хоть капельки ума обзавестись мужем, на чьи плечи все это ляжет. Обычно такая любовь заканчивается ненавистью чад к своим любящим воспитателям, ну и всеми из этого вытекающими…То есть такая любовь безнаказанной не остается…К чему я это все…Думали мы что нам с этим Валерой делать, первая мысль канешна была на руках (и ногах) объяснить Валере, что он не прав…Но он ж заяву накатает, как пить дать. Да при всем вышеописанном, он только обозлится и никуя не поймет. Вторая мысль была поговорить, достучаться до Валеры…Ну мы поржали канешна, стали дальше думать…И нашли таки решение: все связи с родственниками жены прекратить, от слова совсем. Ну иногда маме позволять навещать внуков, т.к. она из всей семейки самая адекватная. Ибо ладно жена, она с ними всю жизнь живет, ладно друг, он сам виноват...)) Но дети, к детям такую бабушку на пушечный выстрел подпускать нельзя, разве что до 5 лет...Не говоря уже о дяде… А вразумлять таких людей нет смысла никакого. Они живут в другом мире и вас просто не поймут. По этому не дай Бог столкнуться, а столкнетесь…Бегите, бегите не оглядываясь…
 

NeverMind

Член КИА клуба
в клубе с 11.11.2012
сообщений: 244
77
Наркотик

Смена считай уже закончилась. Старший сержант Павел Иванович Семашко, двадцати восьми лет от роду и по прозвищу Полываныч, бесцельно пялился в окно на улицу, а сержант Александр Клюквин, младше и вообще пока без прозвища, рулил потихоньку.
Едва свернули на круге на Севастопольский проспект, Полываныч обернулся к Сане:
- Тормозни-ка.
Саня принял вправо и тут понял почему. По тротуару, навстречу, в сторону Зюзинского леса шел какой-то парень. Странно шел, ломаной, неуверенной походкой, будто ему и надо было вперед и одновременно хотелось вернуться. На практически вытянутых вперед руках нес коробку, обильно и небрежно всю замотанную скотчем.
- Ваще в ноль обдолбанный. - в душе порадовавшись "вот у нас какой глаз наметанный" прокомментировал Саня. Будто он тоже этого нарика заметил, хотя смотрел на обгонявший их Лексус и, если честно, жутко завидовал хозяину.
Выбираться под осенний порывистый ветер, плюющий в лицо мелкой взвесью дождя, не хотелось, но поймать преступника хотелось больше. Вдруг "чек" в кармане или еще что.
Парень практически уперся своей коробкой в возникших на его пути сержантах и остановился. Прямо как робот перед препятствием. Под чем он такой, интересно?
- Старший сержант Семашко, - представился Полываныч. - Документики предьявите!

Парень сделал длинную паузу и тихо, глядя в землю, сказал:
- Нет документов.
- А в коробке что несем?
Вблизи коробка была еще подозрительней. Чего ее так скотчем обматывать? Поди весь извел.
Парень молчал.
- Что в коробке, уважаемый, я спрашиваю?
- Наркотик...
Он как-то, если можно так сказать об этом обмороженном, ожил только тогда, когда заламывали за спину руки и надевали браслеты, а коробка шлепнулась на мокрый асфальт. Он напрягся и всё тянулся молча к ней. Упаковали и в отдел. Там сдали его, грешного, с рук на руки, расписались, посмеялись, потрепались, по коридору поболтались и Саня не заметил, как Полываныч исчез. На ящик водки можно спорить, что к новой бабе лыжу свою навострил. Завтра будет в красках рассказывать, да привирать, похоже.
От Сани Катька ушла уже год как. Сама на себе женила и ушла и непонятно почему. Вот прям серпом по этим самым такие рассказы, а сам по бабскому делу застенчив патологически. И ругал себя за это и корил, а при виде женщины зажимался всегда. Встанет столбом и ни бэ, ни мэ. На хер кому такой ухажер, без дикции и с горящими ушами?
Домой приволок из "Пятерочки" пакет со жратвой. Ну, хоть сегодня не забыл. А то вчера лень было под дождь, кашей какой-то несъедобной ужинал. Не кулинар, честно сказать, даже в холостяках не научился толком готовить. А сегодня гульнем, подумал Саня. Чекушку на стол. Колбаску на хлеб. Биг-ланч настоится, мы в него майонезику для разнообразия и можно жить. И все думал, как там завтра будет?
Наверное на разводе поблагодарят или еще как-то отметят. А потом премию выпишут. В коробке-то килограмма три-четыре было наркоты. Эх, позвонить в отдел или еще кому, узнать бы, да несолидно. Он и так самый молодой, негоже суетиться. Подумаешь, обычное дело. Взяли наркокурьера и по домам. А вот нефиг нас в ППС держать, орлов таких. Там поди суета сейчас. ОБНОН, прокуроров полный отдел, еще кто. Интересуются, кто ж такие с первого взгляда определяет курьера? А мы вот тут, скромненько, чекушку раздавим и спать. А завтра снова в бой и покой нам только снится. Эх, премию бы побольше, я бы спининг тот взял...
Утром Саня пораньше вышел из дома. Едва закинул в себя бутерброд с ледяной из холодильника колбасой, да растворимым кофе запил.
Увидев впереди медленно идущего Климова, а это он вчера дежурил дознавателем и уж кто-кто, а он в курсе грандиозного шухера с таким количеством отравы, Саня едва не побежал бегом. Сдержал себя, но догнал максимально быстрым шагом.
- Привет, Володь. Ну, как там наш нарик?
Кривой вопрос получился, будто Саня здоровьем интересуется. Но уж как вышло.
- Дома он. Спит. Вместе жрали водку до часу ночи. Это ж мой одноклассник бывший...
Ё-моё! Да как так-то??? Это что ж такое? Так его приняли по всей форме, а как же дежурный, да его человек двадцать видело, а наркоту они что, налево, да что такое? Саня совсем растерялся и от волнения плоско пошутил:
- А что, так можно было?
Климов остановился, взял Саню за рукав, закурил.
- У Витальки семья была. Жена, две дочки, кот, рыбки, всё, как положено... Год назад жена с дочками с дачи возвращалась и под фуру заехала под дождем. Все трое - насмерть. Остался Виталька практически один, с котом и рыбками. А кот позавчера умер тоже. Шестнадцать лет как-никак. Все, что у него оставалось от семьи.
Саня ничего не понимал. К чему он это рассказывает? И что теперь, понять и простить? А три кило герыча или что там, как же?
- Так в коробке-то что за вещество у него было?
- А в коробке, Саня, кот. Котик-наркотик. Наркотик это кличка его была...
 

NeverMind

Член КИА клуба
в клубе с 11.11.2012
сообщений: 244
77
Ксюша


История эта произошла прошлым летом и навсегда изменила мою жизнь. Мне 21, живу с мамкой, отец ушёл когда мне было 7. Тогда к нам должна была приехать семья маминой подруги детства в гости из другого города. Ну и по классике мама меня хотела познакомить с её дочерью, ведь я такой раздолбай, сижу дома, с девочками не гуляю бла бла бла. За день до приезда, мама предупредила меня, чтобы я не засиживался у компа до поздна, так как гости будут рано. Ну я купил пивка и под вечер решил попробовать найти вк ту самую девушку, с которой меня захотели сосватать. Так как все данные я знал, труда это не составило. Миленькая девочка, рыжие волосы, голубые глаза, всё ещё детское лицо, ничего особенного, обычный профиль 19-летней девушки в ВК. Я допил своё пиво, разложил диван в зале и отрубился.

Гости приехали с утра, как и обещала матушка. После всех любезностей, в виде потрёпывания за щёчки со словами: "какой парень вымахал" всех усадили за стол на чай, семья и у нас и у них приличная, ужираться алкашкой с утра никто не собирался. После чаепития наши гости и маман решили уехать до вечера, чтобы повидать других общих друзей. Дочь с ними ехать не захотела и осталась со мной в одной квартире. Когда я провожал всю их компанию и закрывал дверь, мама не двусмысленно мне подмигнула.

"Ну чем займёмся?" - сказал я. Я бы с удовольствием уселся бы за комп, как обычно, но мне показалось это будет невежливо. Однако она просто зависла в своём телефоне и полностью проигнорила мой вопрос. Ну по***, не велика потеря. Я сел за компуктер и продолжил страдать ***нёй.

- "Слушай, ты же город хорошо знаешь?" - прозвучал тонкий голосок у меня из за спины. "Ну да"- ответил я не отрывая глаз от монитора.
-"Давай хоть погулять сходим, всё лучше чем дома в скукоте сидеть. Меня кстати Ксюша зовут" - она протянула мне руку, я аккуратно её пожал, ну и согласился, почему нет.

Мы разгуливали по городу, зашли в городской парк и долго разговаривали. Как и можно было догадаться, ей тоже мать капала на мозги об отсутствии парня и собиралась со мной познакомить. И что меня удивило, она много чем интересовалась в отличии от большинства сверстниц. Увлекалась астрономией, училась игре на фортепиано, читала мировую классику. Ксюша легко поддерживала разговор, неловких пауз не было вообще. День пролетал незаметно, мы гуляли, смеялись и когда уже подступал вечер решили вернуться домой.

Дома всё ещё было пусто, мама с гостями до сих пор не вернулись.
Ксюша обощла все комнаты и сказала: "Ну нас же не просто так оставили одних". Она подошла и легонько меня поцеловала меня в губы. Я опешил, стоял в ступоре как дегенерат девственник, хоть им и не был. Она просто широко улыбнулась, взяла меня за руку и потащила в спальню, где стояла двуспальная кровать моей матери. После этого она схватила одной рукой меня за затылок, подтянула к себе и уже с дикой силой впилась в мои губы, что было немного больно, а другой рукой полезла мне в шорты. Моё охуение не знала предела, но не долго. Я заставил себя собраться, лажать в такой ситуации я не собирался. Я скинул свои вещи, стянул лёгкий сарафан с неё и повалил на кровать, осыпая поцелуями всё тело. Потом я просто стянул с неё трусы, натянул на себя резину перевернул на живот, аккуратно вставил, и пошло поехало. Старался думать о чём угодно, спустить раньше времени не хотелось. Вспомнил каждый пост про говно, которую когда либо читал на ЯПе. Ход времени я потерял, но думаю что продержался достаточно, так как в конце она закричала как сирена. В тот момент я испугался, что бабка, живущая через стенку, настучит моей маме об услышанном. Но я наконец мог расслабиться и кончил сам. Она перевернулась, смеясь посмотрела мне в глаза и спросила, знаю ли я что такое золотой дождь. Я прихуел. - "Да знаю, а почему ты спрашиваешь?". - "Я хочу чтобы ты поссал на меня" - выдала она сразу, быстро и уверенно, причём таким голосом, которым не говорила со мной днём. Я едва сдержал смешок, подумав что это шутка, но она продолжала на меня смотреть просящими голубыми глазками, как кот в сапогах, и ждала ответа. Ну гулять так гулять, хули.Я стянул резинку и начал процесс, почувствовав неимоверное блаженство и облегчение...

Я проснулся от того, что мама ****ила меня полотенцем. Едва продрав глаза, я увидел, что семья действительно приехала рано утром, они стояли в зале, вместе с той самой Ксюшей и с охуением смотрели на меня, пока мама ебошила меня полотенцем и что то кричала про то, что мне 21 год а я...., а я лежал на разложенном диване в луже своей мочи. Рядом валялась допитая полторашка пива.
 

NeverMind

Член КИА клуба
в клубе с 11.11.2012
сообщений: 244
77
Кадиллак

Для советского моряка привезти из рейса иностранный автомобиль являлось высшим профессиональным достижением и доказательством того, что он действительно гордый моряк загранплавания, а не насрано. “Автомобильные” рейсы случались не часто. Еще реже и сложнее случалось попасть в экипаж такого траулера. О грядущем событии узнавалось загодя, через через утечки информации из управы и разносилось беспроволочным телеграфом слухов и сплетен. Кадровичкам закатывались взятки в виде парфюма и шмоток из “Альбатроса”, а некоторые ушлые инспекторши-кадровички строили целые коррупционные схемы - она направляет матроса на желанный рейс, а тот ей, к примеру, 100 баксов по приходу.


Хорошую, не гнилую, подержанную тачку можно было взять на заходах в Германию или Канаду баксов за 350-400, что вполне укладывалось в рамки нищебродской, инвалютной зарплаты. Высший комсостав мог себе позволить за 1000 и немного выше, особенно, если в рейсе удавалось толкануть налево топливо, рыбу или иное судовое имущество и социалистическую собственность.

Я случайно в тот рейс попал, просто был в основном экипаже и из отпуска вышел, как раз. Отработали полгода в канадских водах, в Северо-Западной Атлантике и вот долгожданный заход в Галифакс. За тачками! Я брать ничего не собирался, разве что мотоцикл, если подвернется. А на пароходе, надо сказать, в “машинных” рейсах все места на палубе распределяются заранее, потому что есть хуевые, где драгоценное ведро с гайками может пострадать в шторм или от судовых механизмов, а есть хорошие, безопасные. Их сразу для себя комсостав столбит.


Ну, набрали все машин, возятся на палубе, крепят тросами, колодки подставляют. Кто-то уже чистить-перебирать начал, чтоб времени не терять. Один старпом мается - возмечталось ему взять настоящий, большой американский кадиллак. Такой, на котором негры-наркоторговцы по Гарлему ездят. Чтоб глухо урчал мощнейшим движком, был хромирован, сиял четырьмя фарами и поражал аэродинамическим дизайном. А до отхода всего два дня оставалось. Старпом аж исхудал весь. Все автобарахолки обегал - нету, все автосвалки - ***, нету!


И тут боги смилостивились над страдающим дятлом и какой-то местный подогнал ему мечту его жизни - золотистую, сияющую “Шевроле-Импала”, да еще и почти девственную, мол, купил по дури, а она столько бензина жрет, что ну ее на***. Не ездил почти, в гараже стояла. И заломил за нее 3500 баксов - сумма немыслимая для советского морехода. Нереальная просто. Старпом валялся в пыли, ел землю обещал отсосать у всех его родственников - сторговались за 3200. А у старпома только полторы.. Несчастный повторяет все вышеописанное с каждым членом экипажа - клянчит, клянется, обещает, мычит коровой и плачет, как дитя, продает все портовым барыгам, что можно только продать и, наконец, набирает нужную сумму. Дрожащими руками отдает продавцу стопку мятых купюр, чуть ли не мелочью досыпает и - по рукам, тачка его!


Грузит счастливец свою Импалу на лучшее место, сто раз проверяет крепеж, накрывает плотным тентом, сверху полиэтиленом укутывает, все увязывает километрами веревок - полная герметизация, чтоб ни одна капля не просочилась, ни одна чайка не обосрала.


Идем мы домой без приключений, весь траулер машинами увешан, как дворняга блохами. И настигает нас в Баренцухе ****ецкий шторм, баллов десять. Три дня лютейшим образом колбасит. Народ, машины понабравший, молится всем богам, чтоб только с тачками ничего не случилось. На палубу-то не выйти, не проверить - все задраено по штормовому расписанию. Да и выйдешь - смоет на***. Старпом с мостика не вылезает, вахта - не вахта, торчит и пялится в иллюминатор, в серятину с брызгами, гипнотизирует полиэтиленовый прямоугольник на баке, Импалу свою ненаглядную.


Наконец, адище закончилось, шторм стих, до Мурманска сутки ходу осталось, все скорей на палубу машины проверять. В общем, обошлось. Так, ерунда - у кого залило немного, у кого с крепежа сорвало и помяло слегка, но главное, все на месте ни одна за борт не улетела. Народ делами занялся, поправляют, вытирают, осматривают..


И вдруг раздаётся вой. Кошмарный. Исполненный невыразимой боли и страдания. Наверное, в Юрском периоде так орал трицератопс, когда им начинал обедать тиранозавр. А еще раньше - Прометей на скале, когда ему орёл печень выклевывал. На баке, возле того, что еще совсем недавно было Шевроле-Импалой за 3200 баксов, сидел на карачках старпом и, обхватив голову руками, нечеловечески выл. Машина была на месте, но плоская, как блин. Такое бывает довольно редко, но случается - штормовая волна не перекатилась через палубу, а ударила сверху и всей своей многотонной тушей обрушилась в одну точку, на машину старпома, превратив ее за секунду в лепешку, как бомж превращает ударом ноги алюминиевую пивную банку в пригодный, для сдачи в цветмет, аккуратный кружочек..

С тех пор, когда со мной случается говно, я всегда этот эпизод вспоминаю, как образец суеты и томления духа человеческого. И что всё в этом мире в руках Аллаха, а руки Аллаха - в сознании Будды.
 

NeverMind

Член КИА клуба
в клубе с 11.11.2012
сообщений: 244
77
БАРОН


Во времена былые, теплые и укромные, когда пилотки еще не брили и даже надевали на голову, дружил я с одной замечательной девушкой. Будущий системотехник, она отличала триггер от триппера, слушала "Крематорий", не курила и очаровательно смущалась, когда брала в рот. Впрочем, возможно она была и не так хороша, но все влюбленные юноши склонны обожествлять своих избранниц.
В ту пору, досетевую, дикую, еще первобытные, но уже прямоходящие системотехники развлекались долгими зимами тем, что собирали Синклеры. Синклер — это доисторический компьютер на ископаемом процессоре Z80. Собрать его было непросто. Подкопив денег на тощих стипендиях, ранним субботним утром, на первой электричке нужно было поехать на стихийный радиорынок. Там найти у спекулянтов системную плату, выбрав из множества предлагаемых наиболее презентабельную, купить процессор и горсть микросхем по списку. Приехав домой, изучить под лупой купленную плату, разрезать ножом "сопли" на разводке и спаять изделие. Убедиться, что оно не работает, найти пропущенные сопли и непропаянные "ноги" — и повторять это до тех, пока все не заработает или не иссякнет терпение. Развлечение чисто пацанское. Понятно, что нормальной девушке, пусть даже и закрывающей сессию без троек, все перечисленные проблемы не по плечу. К тому же паяльник — не ***, женских рук не терпит. С другой стороны, когда есть сиськи — зачем вообще паять? Одним словом, был я для своей подруги, звали ее — ну скажем Лена, тем самым собирателем Синклера. Юноши, знающие что такое "переустановить девушке виндоуз" меня поймут.
Лена жила на окраине города, там где свалка, тюрьма и кирпичные заводы. Папа, тюремный надзиратель, в звании прапорщика ( по местному пупкарь), профессионально недоверчивый и крепкий телом мужчина, по видимому, в свое время спаял немало цветомузык (или починил проигрывателей — не знаю как оно тогда у них называлось) — в общем, на мою миссию смотрел с опаской. Его беспокойство разделял и Барон — короткошерстный коренастый пес с тупой крысиной мордой и глазами убийцы. В районе, где те, кто не сторожат, сидят, сидели или готовятся сесть, такая собака — вещь нужная. "Прогулка в парке без дога может стать тебе слишком дорого..." — помните?
"Кинь Барону палку — и будешь его лучшим другом" — сказала Лена, это милое неиспорченное дитя, представляя нас, своих кобелей, друг–другу и протянула мне обглоданную дровеняку. Будущий друг поймал брошенную палку на лету и в зубах приволок хозяйке, преданно глядя ей в глаза.
— Правда он славный?
Минуту спустя славный песик, не меняя выражения деревянной морды, вцепился в мою ягодицу, прокусив кожаную куртку и оставив синяк чудовищных размеров.
— Не обижайся, он просто немножко ревнует – объяснила потом Лена, рисуя йодом крестики и нолики на моем распухшем сиреневом полужопии — Если б хотел — уже бы загрыз.
В дальнейшем у нас с кобелем так и не заладилось, ибо кидать палки я все–таки предпочитал хозяйке, причем в ее же спальне, пока родители за стенкой смотрели телевизор: на улице свирепствовала зима и реформы Гайдара. Обычно, "впаяв" тихонько пару микросхем мы выходили на кухню и пили чай, демонстрируя высокое целомудрие отношений. Чай был тюремный, краденый, равно как и сахар. Затем, по обыкновению, папа звал меня курить на лоджию. Курили мои, покупные, с фильтром. Папа учил меня жизни, в своем ее понимании, и неуклюже прощупывал как далеко у нас зашло. "Ты смотри, я за свою девочку любого порву" — так обычно заканчивал он допрос и щелчком, метров на десять, выстреливал в темноту бычок.
В один из таких вечеров, под тупое папино ржание с кухни, мы впаивали Леночке очередной микрочип. На столе, создавая необходимый антураж, дымился паяльник. Пряно пахло канифолью. Я, как обычно, сидел в неразложенном кресле–кровати, опустив штаны до щиколоток, а любимая привычно месила творожок верхом. Иных палко–мест в комнате не было. Скрипы, всхлипы и прочие звуки был призван заглушать магнитофон, задорно оравший о том, как здорово стащить трусы и воскликнуть "ура!". За закрытой дверью — с другой стороны, завистливо похрюкивал бдительно дремлющий Барон. Партия близилась к эндшпилю.
В качестве отступления замечу — в один из дней папа открутил изнутри шпингалет, лишив нас возможности запираться. В общем, учитывая внутриполитическую обстановку, секс имел легкий привкус пикантности.
То ли в тот вечер блядская псина навалилась спиной на дверь чуть сильнее чем обычно, толи мы закрыли ее не до конца – теперь уже это несущественно. Важно другое — в момент, когда я понял, что сколько ни вспоминай значения числа Пи после четвертого знака – все равно я кончу раньше чем надо, именно в этот момент дверь в комнату тихонько открылась. Нешироко — в качестве барьера последней надежды к ней был приставлен стул, но достаточно, чтобы пропустить собаку. Цок–цок–цок, простучали по полу когти, и что–то холодное и мокрое ткнулось мне в яйца. Сердце бухнулось куда–то в мошонку, мошонка в ужасе сжалась и батутом подкинула его обратно. Вместе с яйцами. Истинное значение числа Пи открылось передо мной во всей своей безжалостной простоте.
Тем временем Барон, с деловитым фы–фы–фы обнюхал истекающую смазкой зону контакта и принялся лизать, умело охватывая пару трения широким горячим языком. "Барончик, да, да" — взвизгнула джигитующая Ленка, и ее стоны перешли от меццо–форте к фортиссимо. "Эй, Хабибуллин!" — изо последних сил прикрывал нас Григорян через хрипатый динамик 205–й "Весны". Похоже, партию удалось свести к ничьей — мелькнула последняя внятная мысль, и я облегченно позволил себе кончить.
Пока Ленка обессиленно стекала, я судорожно обдумывал свои дальнейшие действия по спасению генофонда, стараясь не спровоцировать у твари, упрямо продолжающей вылизывать, очередной приступ ревности. "Кормили ли сегодня Барона?", "Как вынуть и не остаться евнухом?","Слышал ли нас тюремщик?" Наконец уродец насытился, раздалось спасительное "цок–цок–цок" и в узкой полоске света, пробивающейся из коридора, мелькнула собака, деликатно, за краешек, держащая в пасти розовые Ленкины трусы. Бросив на меня мстительный взгляд, скотина потрусила дальше.
Как вы думаете, сколько секунд нужно не служившему в армии юноше чтобы одеться? Отвечаю — гораздо больше, чем нужно собаке, чтобы отнести трусы его подруги в комнату родителей.
"Убью *****!!!" — пожарной сиреной взревел подвыпивший папа, лишь я успел застегнуть первую пуговицу на брюках.
"Гена, положи нож" — заверещала мама.
"Гав — гав" злорадно присоединился к общему хору Барон, возвещая о начале развеселого водевиля.
"В окно" — как героиня–партизанка пискнула Ленка, бросив мне вещи и привалившись голой жопой к двери. "Я задержу!". С хрустом открылось заклеенное бумажными лентами окно. Этаж был вторым...
Квартала три я летел в носках по обледеневшему тротуару. В одной руке куртка, в — другой ботинки. Из расстегнутой ширинки, несгибаемый, как танковое дуло, торчал *** в зеленом презервативе. За мной, злобно сопя, в тапочках, майке и трениках поспевал папа, десантировавшийся следом. Рассудительный Барон счел свою миссию выполненной и остался в тепле, охранять хозяйку.
На четвертом квартале сигареты и пиво капитулировали перед адреналином и молодостью.
— Постой зятек — одышливо прохрипел соискатель должности моего тестя и остановился, упершись ладонями в колени. Смотреть на него было жалко – давай побазарим.
— О чем, о приданом? – остановился передохнуть и я, сохраняя дистанцию.
— перчик то спрячь, сынок. Отморозишь ведь. Папаша сделал пару шагов, сокращая расстояние перед новым броском.
— мой ***, что хочу то и делаю. Я тоже отступил, выравнивая интервал.
— Пойдем домой, выпьем, дела наши обсудим.
— Какие дела, папа – переминаясь босыми ногами я пытался заправить конец. Мороз покусывал негнущиеся пальцы.
— Здарова, Андреич, опять зятьёв ловишь? – откуда–то из темноты вынырнул дядька в зеленой тюремной форме с погонами майора. — Ты это смотри, не заигрывайся. Иди лучше проспись, тебе на смену завтра.
— Поймаю — к пидарам в камеру посажу, падла — прошипел мой несостоявшийся тесть и развернувшись потащился обратно.
— А ты пацан тоже ****уй отсюда, нечего тебе здесь ловить – обратился ко мне майор, дождавшись, пока папаша отойдет на достаточное расстояние — ебанутая семейка. У них дочка с пятнадцати лет с кобелем своим ебется. И мамаша, говорят, тоже. Как Генка на дежурстве так в доме зоопарк. Не знал, ха–ха? А весь район знает. Вот и ищут лоха из города, девке то замуж пора. А у нас народ – кто на игле, кто на стакане, но с понятиями. После собаки брезгуют. Тестя твоего Баскервиллем погоняют, слыхал?
— Спппасссибббо – пролязгал я трясущимися от холода зубами, и смачно сплюнул, благодаря провидение, что дело не дошло до куни.

С тех пор в тот район я больше не ходил и с синклерами, кстати, тоже завязал. Первое время я часто видел ночные кошмары, в которых являлся мне Барон с трусами в зубах и гордо смотрел в глаза взглядом победителя. Просыпаясь в поту, я первым делом щупал яйца и долго ворочался в постели не в силах заснуть. Однако время – лучший лекарь.
 

NeverMind

Член КИА клуба
в клубе с 11.11.2012
сообщений: 244
77
Вставная челюсть

Снимали мы у вас в Крыму — начал Смоктуновский. Съёмки проходили на берегу моря. Жарко было. В обеденный перерыв вся группа бросилась купаться. И я, естественно тоже. Наплавался, нанырялся, слышу — зовут. Ну, я актёр дисциплинированный: зовут — иду. Оператор говорит: "Надо закончить всё, пока солнце не ушло". Надо так надо. Сел я уже на грим и чувствую что–то не то, дискомфорт какой–то. И вдруг, до меня доходит, что челюсти–то во рту нет! Выронил, когда нырял. Я сразу к режиссёру, ору: "Я челюсть потерял!" А он ржёт и все вокруг с ним вместе. Думают — я разыгрываю их. Полчаса доказывал, что не шучу. Ну, а когда до них дошло, что это правда, стало всем та–а–ак грустно–грустно. Снимать не можем. Да ещё предпоследний день месяца, если отснятый материал сегодня вечером в Москву не отправят, то план летит к чёрту, а соответственно и премиальные (прим.: в те годы в кино премиальные были + 40% к зарплате!). Тут уж народ веселиться совсем перестал и на меня так косо посматривать начал... Режиссёр директору говорит: "Ничего не знаю, выкручивайся как хочешь, но чтобы максимум через полчаса у меня Смоктуновский был в кадре!" Директор — к художникам, к бутафорам, а те: "Мы–то при чём? Мы не дантисты." Короче, директор в отчаянии хватает мегафон и орёт на весь пляж, что тому, кто найдёт челюсть Смоктуновского, он лично выкатывает пять бутылок коньяка. После этих слов все дружно бросились в воду (даже те, кто в нашей съёмочной группе не работал). Ныряли, ныряли... долго...
А потом, представляете? Одному парнишке–осветителю повезло! Выныривает, рот до ушей, а в руке — челюсть. Ну все сразу бросились готовиться к съёмкам, пока солнце не ушло. Я скорей челюсть схватил, в рот сунул.........
(Иннокентий Михайлович выдержал мхатовскую паузу, а потом трагическим шёпотом окончил фразу)
А она... представляете?.. не моя..."
 

NeverMind

Член КИА клуба
в клубе с 11.11.2012
сообщений: 244
77
Ты бы сделал тоже самое

Народные традиции удивительны. И беспощадны. Я это точно знаю и стараюсь держаться от них подальше.
Дядя Митя помер. Это было нехарактерно для него. Это было экспромтом. Он и раньше спал пьяный в сугробах, но всегда просыпался на перекур. А в этот раз не купил папирос и решил не просыпаться.
Событие было знаменательным, поэтому позвали родственников, соседей и каких–то бабок для ночных посиделок с покойным. Бабки на это дело всегда ходят с удовольствием, им приятно, что кто–то помер раньше, чем они.
Сидели они всю ночь, не приняв никаких мер предосторожности, рекомендуемых классиком. Мелом круг не рисовали, молитв не читали. Но и дядя Митя вёл себя культурно – в гробу не летал и не вызывал чертей. При жизни он такие представления устраивал по три раза в неделю, но после смерти дядя Митя стал скучнее.
Бабки наставили свечей и половину ночи обсуждали вопрос, достаточно ли молод был усопший для перехода в иные миры. Сошлись на том, что "жить бы ему ещё, да жить" и, успокоившись, заснули на табуретках. На этой же мысли они сходились пару месяцев назад и на похоронах деда Егора, который помнил ещё царя.
С утра около дяди Мити собрались все родственники, обсуждая, что же ему положить с собой на тот свет. Набирался внушительный список, потому что нужно было предусмотреть все ситуации, в которые дядя Митя может попасть после смерти.
— Положите только то, что он больше всего любил! – влезла с советом какая–то участница ночных посиделок.
— Ну и чё он у тебя любил? – обратились родственники к жене дяди Мити.
— Водку он любил больше всего! – сказала жена, вытирая глаза. Она испытывала двойственные чувства. С одной стороны, ей было жалко дядю Митю, но он попил столько её крови, что спокойно мог теперь играть в голливудских фильмах про вампиров. Без грима и компьютерной графики.
Родственники задумались и вписали бутылку водки в список необходимого. Они совсем не учли, что дяде Мите этого хватит только на первые полчаса загробной жизни. И то, если не забудут ему положить с собой оливье и буханку хлеба.
Стали думать дальше о любимых вещах покойного, но кроме водки на ум ничего не шло. Решили не оригинальничать и положить с собой пачку папирос и расчёску.
— Расчёску–то ему зачем? – проворчал кто–то в толпе, – вы ещё зубную щётку ему положите, может хоть на том свете будет пользоваться!
— Что вы, нехристи, говорите! – подскочила очередная бабка, – нельзя о покойнике плохо!
Поскольку традиция действительно предписывала не отзываться об усопшем в негативном ключе, то никто не стал уточнять, что с дядей Митей заодно стоит положить и соседку. Она в последние годы явно входила в число предметов, которые дядя Митя был бы не прочь захватить с собой в загробную жизнь. Но пристыженные бабкой родственники не стали вспоминать об этом, тем более, что соседка обладала внушительными размерами и не поместилась бы с дядей Митей даже в двуспальном гробу.
В общем, решили, что достаточно будет водки, папирос и расчёски. Расчёску решили не убирать, чтобы не было стыдно перед дедом Егором, который отправился покорять тот свет, не забыв взять данный аксессуар. В остальном всё было вроде бы в порядке – дядя Митя был одет, обут, пусть довольным и не выглядел. К сожалению, тут кого–то неожиданно осенило:
— Водку вы вот положили, а из чего он её пить–то будет? А папиросы чем поджигать?
Добавили стакан и спички. И если расчёска и спички с папиросами поместились в карман, то стакан с бутылкой прятать за пазуху было как–то неприлично. Но ещё более неприличным был вид дяди Мити, лежащего рядом с водкой и стаканом. Никто не сказал ни слова, но всем было ясно, что в таком виде не стоит стучаться в райские врата.
Посовещались. Положили бутылку в пакет из продуктового супермаркета. Дядя Митя в пиджаке и с мятым пакетом стал похож на бомжа, который ограбил магазин винтажных советских костюмов. Но большинством голосов было решено, что в загробном мире это приемлемо.
Сразу же возникло предложение положить в пакет и что–нибудь из еды, раз уж тара практически пустая. В результате дядя Митя взял с собой и выпить, и закусить. А после того, как родственники начали потихоньку выпивать, дядя Митя захватил ещё мыло, шампунь и перочинный ножик. Но не сам, не сам.
Тут вспомнили, что не дали ему с собой денег. Казалось, этот вопрос должен был легко разрешиться – свободные карманы у дяди Мити были. Но проблемой оказалась сумма. Никто не знал, какие цены на том свете, за что придётся заплатить и принимают ли там рубли. Никакой другой валюты ни у кого и не было, но чисто теоретически все хотели бы знать.
Кто–то шибко умный предложил вспомнить, сколько брал Харон за пересечение Стикса, и именно эту сумму презентовать дяде Мите. Никто не помнил ни суммы, ни самого Харона. Хотя все сделали вид, что вспоминают. Наконец одна бабка сказала, что никаким Харонам дядя Митя ничего не должен, и ждать его будут апостолы, так как был он христианином. Все согласились принять этот вариант, пусть и христианин из дяди Мити был так себе. С дядь–Митиной верой на том краю его могли ждать какие угодно существа. Так что Харона отмели совершенно незаслуженно.
В конце концов все скинулись по 50 рублей, брат дяди Мити собрал деньги и засунул их в карман покойнику, не забыв предварительно вытащить свои деньги обратно.
— Ты бы сделал то же самое, – грустно прошептал он брату и на всякий случай вытащил ещё одну купюру.
Наконец формальности были соблюдены, и дядя Митя был полностью экипирован. Полагалось плакать, но дядя Митя попил крови не только у жены, поэтому плакали как–то натужно. Неестественно.
— Не плачьте, – взялась утешать всех ещё одна бабка, – ему там лучше будет! А нам здесь и дальше мучиться!
После этого заплакала и бабка.

В это время ничего не понимающий дядя Митя стоял на том свете в очереди к райским вратам, отхлебывая прямо из горла. Он оглядывался. Вокруг были люди с яхтами, автомобилями и золотыми украшениями. Кто–то был с гитарой, кто–то с коллекцией шляп, попадались и такие же горемыки, как дядя Митя – с едой, расчёской и шампунем. Не хватало только фараонов со слугами, сундуками и личными трёхкомнатными пирамидами.
— Оплатите сбор и проходите! – раздалось над ухом дяди Мити. Он вздрогнул от неожиданности и переспросил:
— Что?
— Оплачиваем и проходим, не задерживаемся! – повторил ему возникший рядом сияющий мужик в белых одеждах.
— А сколько? – спросил дядя Митя.
— Четыреста рублей, написано же! – показал мужик куда–то рукой.
Дядя Митя посмотрел туда, ничего не увидел. Вытащил из кармана деньги и пересчитал. Потом пересчитал ещё раз. Ничего не поменялось.
— Вы знаете, а если мне не хватает 50 рублей? Что делать? – спросил он у сияющего мужика.
Тот вздохнул, махнул кому–то рукой, и за спиной дяди Мити возникли двое крепких потусторонних парней.
— Проводите мужчину в ад. – сказал им мужик и двинулся к следующему в очереди, а дядю Митю подхватили и понесли, не обращая внимания на его возражения.
 

NeverMind

Член КИА клуба
в клубе с 11.11.2012
сообщений: 244
77
ФАК

На душе было хорошо, с самого утра шпарило долгожданное зимнее солнце. Я ехал в теплой маршрутке, слушал в наушниках музыку, ждал весну и любовался мокрым снежным лесом за окном. До Москвы еще час, можно успеть выспаться. Даже девушки - громкие хохотушки, те что сидели передо мной, не могли помешать, ведь у меня хорошие наушники.
Вот, мы остановились и заскучали на железнодорожном переезде. В соседнем ряду справа оказался черный Порше Кайен. Водитель Кайена, молодой, белобрысый парень, разглядывал рекламные надписи на грязном боку нашей маршрутки, аж пока не встретился взглядом с девушками-хохотушками. Парень улыбнулся и очень грациозно, едва заметными движениями рук и с легким наклоном головы, сделал реверанс, как самый настоящий мушкетер короля. Бьюсь об заклад, что этот парень в свое время, очень углубленно изучал сцендвижение.
Девушки захохотали, вроде бы, как-то откоментировали и, не сговариваясь, показали «фак» в ответ.
Мушкетер сделал очень грустное лицо, даже его нижняя губа трогательно задрожала. Прямо из воздуха он сорвал невидимый цветок, скорее всего розу, вот и палец смешно «уколол», и бросил цветочек красоткам.
Красотки опять заржали и в свою очередь, уже с двух рук показали «факи»
Кавалер в Кайене заулыбался, и в ответ послал воздушный поцелуй. Поцелуй смешно летал по всей машине, аж пока мушкетер не приоткрыл форточку, чтобы выпустить его на волю. Дамы опять заржали и снова показали «фак».
Мушкетер весело рассмеялся и, вдруг изобразил пальцами быстро идущего человечка – это означало, что он приглашал девушек к себе в машину.
Девушки опять захихикали, но «факи» показывать не стали, а жестами переспросили, мол - ты правда нас зовешь или шутишь?
Парень подтвердил, приложив руки к своему громадному, бьющемуся сердцу и тогда девушки решительно вскочили со своих мест и закричали водителю, чтобы открыл дверь, им срочно нужно выйти тут.
Дверь открылась, девушки выпорхнули, одновременно с этим, в маршрутке взревел мотор, ведь впереди уже поднялся шлагбаум.
Дамы подошли к Кайену и дернули за ручки дверей, но двери почему-то не открылись, Парень сделал грустное лицо, вытер невидимые слезы и в своей манере, показал очень грациозный «фак», потом газанул и с пробуксовкой скрылся где-то за переездом.
Мы тоже уехали и только две покинутые девушки остались на дороге, посреди этого мокрого, снежного леса.
Какие, все-таки ненадежные, эти мушкетеры…
 
Вверх